Работать с казачатами в наше время невозможно без знаний о том, как раньше наши предки казаки воспитывали своих детей, какие особенности были в казачьей педагогике в дореволюционное время. Сегодня кратко поговорим об этом. В казачьих семьях ребенка ожидали с нетерпением. Наиболее желательным был мальчик.
На его «прокормление» давался земельный участок – пай, а на девочку такого пая не полагалось.
Для укрепления семейных связей из добропорядочных семей выбирали крестных родителей, кума и куму, которые при обряде крещения обязались перед Богом оберегать крестника, оказывать ему любую помощь, а в случае преждевременной смерти родителей – заменить их. Тут же подаренный крестным отцом крестик носился крестником до конца жизни.
Воспитание начиналось чуть ли не с младенческого возраста. Свято соблюдалась заповедь: «Чти отца своего и матерь твою, да благо ти будет и будешь долговечен на земли».
Детей учили чтению молитв перед сном, при пробуждении, до и после принятия пищи. С пяти лет они обязаны были знать молитвы «Отче наш», «Царю небесный», «Пресвятая троица» и другие.
Основой семейного воспитания были положительные примеры боевых подвигов, безупречной службы деда, отца, родственников, станичников. Будущих воинов учили не теряться при любых обстоятельствах, находить выход из любого положения, стойко держаться и выживать в самых трудных условиях, приходить на помощь не только товарищу, но и любому станичнику в опасную минуту, «не жалеть живота своего за други своя».
Сызмальства прививалось почитание родства: крестных отца и матери, двоюродных братьев и сестер, дядек, теток и всех других родственников.
Детям не прощались вранье, грубость, окрики на старших, строго запрещались азартные карточные игры, игры с унижением личного достоинства. Одной из особенностей казачьего воспитания являлось то, что каждый старший по возрасту казак, казачка, даже не родственники, могли не только сделать замечание младшему, но и наказать за проступок.
Младшие же с уважением и почтительностью относились к старшим, а при необходимости помогали им по своим силам и возможностям.
Народная казачья педагогика считала, что в основе успешного воспитания должны лежать доброта и благожелательность.
Главный метод трудового воспитания в казачьей семье – систематическое и всевозрастающее участие младших в хозяйственных работах.
К физическому труду детей приучали с 6-7 лет, поручая им нетяжелые, несложные работы: пасти гусей, свиней, кормить птицу и т. п. Сыновья-малолетки становились незаменимыми помощниками матери с ее тяжелой долей жены казака, почти все время занятого военной службой. В 12 лет под бдительным оком и при непосредственном участии матери они выполняли почти все полевые работы на своем казачьем пае – пахали, сеяли, косили, возили молотилки…
И вот что важно: все выполнялось без принуждения, уговоров, напоминаний. Дети сами находили нужную в данный момент работу. Заметив, что в кадке или в большой макитре, где держали питьевую воду, ее уже мало, 10-летняя хозяюшка брала ведра, коромысло и отправлялась по воду.
Такого же возраста юный хозяин, играя в жмурки или чижика, замечал, что соседи гонят скотину на водопой, оставлял игру и выгонял свою обязанность. Он не вникал в понятия «обязан», «должен», «твоя работа», а знал только одно – ему надо сделать это сейчас.
В таком же возрасте мальчики, не боясь волков, пасли в ночном лошадей.
В 10-11 лет казачата полностью справлялись с работами в огороде, сажали, пололи, убирали, а при необходимости помогали родственникам, соседям, считая это богоугодным делом.
В то время как мальчики, помогая отцу, занимались «мужским» трудом – перевозили грузы, пахали, сеяли, косили хлеб, сено, ухаживали за скотом, девочки помогали матери готовить еду, смотреть за младшими братишками и сестренками.
К 10-11 годам они уже могли истопить печь, сварить еду, испечь хлеб, пироги, подоить корову, козу, побелить хату, «смазать» земляной пол.
В 12-летнем возрасте девочки умели обрабатывать шерсть, лен, коноплю, прясть, ткать и вязать.
В 13-14 лет девочки умели запрягать лошадей, волов и управлять ими, а также быстро и ловко оседлать коня, снарядить его в поход. В казачьих семьях это считалось подготовкой к замужеству. Оседлать коня своего суженого, проводить его за станичный вал было заветным желанием казачки-невесты.
В будущем защитнике Отечества сызмальства развивали ловкость, сноровку, выносливость. От отца к сыну исподволь, усложняясь, передавалось искусство верховой езды, меткой стрельбы, слаженности действий.
Трехлетки под наблюдением старших ездили верхом по двору, а пятилетние казачата вовсю скакали по улицам станицы.
Уже в этом возрасте их приучали не только к лихой верховой езде, но и к неутомимости — «сидеть на коне, пока он идет». Когда малолетний всадник падал с коня, что случалось часто, его утешали: «Терпи, казак — атаманом будешь».
Ловкость и сноровку развивали и детские игры, большей частью подвижные.
С 10-11-летнего возраста казачат приучали владеть холодным и огнестрельным оружием.
В 11-12 лет по определенным дням на специально отведенных местах выгона они собирались каждый на своем коне при полном вооружении и под присмотром закаленных в боях воинов, а часто и самого атамана тренировались на полном скаку заряжать ружье и стрелять по цели, мчаться во весь дух, стоя в седле, рубить лозу, колоть пикой чучело, поднимать на скаку с земли монету, которая становилась призом. Летом учились плавать в одежде при полном снаряжении и шашкой рубить на плаву хворост.
Как правило, 11-13-летние казачата открывали станичные скачки. Самым метким юным стрелкам и лихим наездникам атаман вручал оружие, седла, другие предметы экипировки и снаряжения.
Казачат в возрасте от 13 до 18 лет называли «малолетками». Малолетки в линейных станицах практически несли ту же военную службу, что и их отцы.
По 5-8 человек под командой приказного или урядника они охраняли стада, табуны, работающих в поле; служили, подменяя своих отцов, на кордонах, постах; были наблюдателями на сторожевых вышках, посыльными, вестовыми.
При сполохе-тревоге малолетки в полном боевом снаряжении спешили на вал защищать свою станицу, свой дом. Традиционно служившая система воспитания тем хороша, что она планируется и поддерживается самим обществом.
К примеру, контроль за нравственностью в станицах, не ограничиваясь юным возрастом, был достаточно бдительным и многообразным. На взрослого казака иногда могли подействовать увещевания и назидания родителей, священников, членов совета стариков, иногда же только станичный суд – охранитель станичных устоев и выразитель общественного мнения.
К примеру, в конце пятидесятых годов прошлого века в станичный суд обратился, скрепя сердце, престарелый казак Кияшко с просьбой «уразумить» его двадцатилетнего сына Максима, непутевого отца двух детей. «Оный Максим отца с матерью не почитает, по хозяйству не радеет, стал хмельным зашибать, бедокурит».
Обсудив, суд постановил выпороть Максима публично на станичном сходе.
Исполнить приговор выпало по жребию его двоюродному брату Аверьяну, что и было проделано им беспрекословно.
Мера наказания – радикальная и действенная. Физическая боль ничто по сравнению с тем, что поротый публично казак «терял свое лицо», т.е. общественное уважение в станице. Поротый не мог рассчитывать на хорошую невесту, при переделе общинной земли ему доставался самый худший пай, его не принимали в трудовую артель на подрядные работы, не брали на артельную охоту и т.д. Максим в том же году перевелся в соседнюю станицу. Надо сказать, правление для поддержания общественного порядка широко пользовалось этой мерой наказания. Пороли, кстати, не только казаков, но и иногородних. Однако и эта радикальная, и другая, более мягкая воспитательная мера воздействовала прежде всего на станичника. Он дорожил мнением казачьей общины, ибо знал, что ни его самого, ни семью она не оставит в беде. Мощнейший воспитательный фактор – взаимопомощь в казачьей среде, а отсюда – и сплоченность ее. По старой казачьей традиции станичное правление много занималось попечительством увечных, инвалидов войны, сирот, одиноких стариков. В правлении, например, всегда знали, сколько в станице сирот. Издавна они именовались «атаманскими детьми».
О них заботились всей общиной. Старики следили, чтобы их не обижали. Крестные наблюдали за их нравственным и физическим состоянием. Одаренные казачата отправлялись за казенный счет в школы или гимназии. Быть обученным было очень важно! Казаки старались выучить всех своих детей.
Иногда в станице они сами нанимали в гимназии учителей, не только знающих, но обязательно христиан и близких им по духу людей. А вот список предметов одной из Кубанских гимназий: Закон Божий; Священная и Церковная история; понятия об обязанностях православного христианина; грамматика, риторика, основы поэзии; история русской словесности; арифметика; алгебра; стереометрия (геометрия Лобачевского); география; история Древнего мира, соединенная с историей Кавказа; физика; краткая история законодательства; законы гражданские и уголовные; практическое судопроизводство; местные языки (в этом случае черкесский); иностранные языки; латынь; чистописание; рисование; черчение; фехтование и гимнастика.
Неудивительно, что те, кто выходили из гимназии, были уже образованными людьми, даже без института. Хотя в гимназии очень много внимания уделялось и физическим упражнениям, но военному делу мальчиков обучали все-таки дома, преимущественно деды, за плечами которых имелся колоссальный боевой опыт.
Очень важно, что занимаясь духовным и трудовым воспитанием детей, родители всегда показывали собственный пример, и не на словах, а на деле.
Текст Н. М. Обозного, г. Невинномысск